Читаем без скачивания Альбертик, Виттили, Педро и Метроне в Республике Четырёх. Из романа «Франсуа и Мальвази» - Анри Коломон

Спать вся компания легла в прескверном настроении духа. Что-то им следующий день готовит?

Глава XLI. Сапный конь

Пробуждение было неясным и тревожным, и происходило оно во тьме ночи, прорезаемой ярким светом факела.

– Вставайте! – гремел голос фра Жуозиньо, державшего факел, – Ваш конь сдыхает!

И не дожидаясь когда кто-либо из них подымется и пойдёт, ринулся назад, унося с собой свет. Кое-как одевшись на скорую руку, один за другим пробужденные побежали смотреть. Интересно было Виттили: чей конь сдыхает? Каждый, сбегая вниз по ступенькам, в душе надеялся. Что не его.., что пронесет нелегкая, еще одна беда свалившаяся на их непроспавшиеся головы. Заторможенные внезапным пробуждением и желавшие только одного: «только бы не его!»…

Впрочем Виттили можно было не беспокоиться, ведь у него была лошадь, но кто его знает, не огульно ли было сказано: «конь», а может все-таки его лошадь?! И Виттили, желая скорее узнать бежал… вторым. Вслед за Педро, на завороте подцепив его за удобную для этого стопу и удовлетворившись тем как вместо того чтобы завернуться туша его опрокинулась со ступенек вперед и со всей набранной скоростью смачно врезалась в тонкодощечатую стенку, проломив головой в ней пробоину, пробежал легонько мимо него уже первым.

Альбертик бежал и больше чем бежал, страстно желал, чтобы только не его потстигла участь сдохнуть; ничего не видя наскочил ногами на оклемавшегося и встающего Педро, сбив его в сторону продолжал сбег. Только бы не теткин конь! Она столько в него вложила и так им гордилась!

За правой стороной высокого строения харчевни, почти на заду располагались обе каменные конюшенки, в противоположность деревянному колоссу, в котором ничего особенного своровать не было. Там-то у самой дальней конюшенки и было заметно скопление четверых человек освещенных огненным светом пакли, стоящих над лежащей конской тушей, возле растворенных воротец. Возле фра Жуозиньо находились Лучано, тот парень – верзила или вышибала и четвертым среди них находился еще какой-то мужик с деревни, с обухом в руках.

Первым подбежал к ним Виттили и нервно присмотрясь к исдыхавшей кляче, признал в ней свою лошаденку. Она лежала разваленной на земле со взмыленным от болезненного пота осунувшимся телом, конвульсивно подергивающемся в дрожной агонии исдыхания. Глаза лошади уже замутненные ближащейся смертью, то открывались, то закрывались. Несомненно эта подыхающая груда обмяклого мяса не принадлежала к породистым коням Педро и Метроне, и тем более не Альбертика, а его, именно его! О, горе! Горе, горе, горе! Постигло именно его! Он лишился приглянувшейся своей лошадки, которой так радовался при одном лишь воспоминании, как мягко и быстро она несла его на себе и сколько еще должна бы была возить его, (ощущение) – над землей.

Виттили. Упав перед ее мордой на колени горестно заломил на голове руки, воздевая лицо к небу, дабы не смотреть на предсмертные муки. В коих корчилось его бедное животное. Альбертик. Подбежав вторым был немало рад и даже просиял от счастья, глядя на душевные стенания и горесть Виттили возле своей лошади. Педро так же очень удовлетворился скорбящей позой обидчика, так что даже не стал его трогать, Виттили было не до него, а фра Жуозиньо не до них: повернувшись к мужику, все так же державшего обух на изготове, расспрашивал про сап. Мужик показал недвусмысленно не подействовать ли ему на состояние туши тем предметом который он держал.

Хозяин отнекнулся от него чтобы давать какие-либо указания сославшись на то, что это не его конь, а конь сеньоров. С этими словами указал на двоих стоящих рядом Альбертика и Метроне, не на шутку перепугав их обоих. Виттили добавил испуг, сразу замолкнув как только в который раз услышал слово «конь». Умолкнув от причитаний и чисто эмоционально он осторожно стал приподниматься на ногах и преклоняться на другую сторону, ближе к ногам смотреть.

Увидев мужское достоинство лошади придурок с присущей ему ужимкой радостно хихикнул, вовсе вставая на ноги.

– Педро, это твой же конь!

Педро напуганный вместе со всеми прозрением Виттили и вдобавок к себе лично, обращенными словами не заметив на конской голове белой звездочки Буцефала Метроне – остолбенел.

Снова обрадовавшиеся Альбертик и Метроне, опять были напуганы тем, что взгляд фра Жуозиньо в обход добравшихся до истины Виттили и Педро, остановился именно на них двоих и обращенные слова предназначались именно им, и никому другому… кому-то среди них, ибо ничего общего в этом отношении они пока не имели.

– Бедная коняжка захворала еще вчера. Наверное заразилась от коня приезжего сеньора, с которым вы имели честь играть за деньги.

– Да и почему вы собственно ко мне обращаетесь? – возмутился Альбертик шныряя глазами по сторонам, – Он же не мой.

– Да, нет, кажется она ваша! – уверил его харчевник.

– Он не мой! Вот и Виттили говорит… – указывая растерянно на него возражал Альбертик, переводя взгляд с клячи на упоминаемого, с него на фра Жуозиньо, а с того на Педро, – Нет, это не мой конь!! – вовсе запротестовал Альбертик, потому что если это был конь тетушки, ему пришел конец! И стараясь найти хоть в ком-нибудь из них, замолчавших поддержку своим словам, и однако же не находя таковой, принялся уверяя всех в том своими словами со слезами, при этом глядя на черт знает что. – Гад вонючий, ты все врешь! Он совсем не похож на моего коня. Мой был совсем не такой! – выходило, то, что лежало… было его и хорошо бы если его, но ведь тетушкино!

– Вот что с ним сделал сап, – пламенно саркастически произнес фра Жуозиньо, воздевая лоснящуюся ручищу вниз. – Это сап – смертный бич лошадей. Берегитесь сеньоры, прежде чем я отделил больное от здорового, оно стояло вместе!

– Нет, это не мой конь!! – звонко и с нытьем проголосил Альбертик.

– Ну, давай еще посчитаемся, чей!!! – грубо оборвал его Педро, которого нервировало то, особенно обстоятельство, что взгляд Альбертика аппелировал за доказательствами к нему.

– Сеньоры, что вы ругаетесь, идите лучше и убедитесь сами, – предложил фра Жуозиньо, который чем принять гнев Альбертика, а вместе с ним и его друзей на себя, решил возглавить устремления чувств. Если не можешь чем-то совладать – возглавь его!

И все четверо, они тронулись вслед за хозяином, который дойдя до близко стоящей другой конюшни, отворил им воротину, впуская их туда.

Как всегда первым был Виттили, он и вбежал туда первым и первым же вывел оттуда свою лошадку, радуясь ее резвости и бодрости. Вслед за ним вывели своих коней Метроне и Педро, но не столько радостные, сколько озабоченные, Альбертик вышел изнутри с седлом, неся так же остальную сбрую в руках, с нытьем и слезами изрыгая из себя ругань и проклятия в пользу хозяина харчевни и конюшен, но тому уже было не до него, он подходил к месту сбора вокруг сдыхавшего коня Альбертика. Мужик с обухом говорил ему о надобности забить.

– Ладно, давай уж! Чтоб скорее, не мучилась лишнего.

Мужик с деревни только этого и ждал. Поплевав в ладони и потерев ими, взялся поудобней за обух и набравшись духа что есть мочи ударил им в голову коню. При свете огня издали была видна кровь произведшая на наблюдавших отвратное впечатление. Альбертик больше не ныл и не стенал, слишком серьезное действо свершилось поблизости и сложившаяся окружающая обстановка приводила его в трепетное состояние. Только что парень – верзила когда он выходил из конюшни, смотрел на него с каким-то угрожающе странным усилением, да и мужик сделав дело неестественно странно замер, уставившись в их сторону, так словно бы ему следовал переход к следующему, затем только пойдя за фра Жуозиньо, позвавшего его выпить.

Вышибала-верзила, под чьим настойчивым наблюдением они находились, так же покинул свое место рядом с ними, оставляя их на дворе одних. Синяя ночь освещалась оставленным факелом, да и оставшись вчетвером, они себя чувствовали не совсем одни.

– Ну его туда же, эту сосаловку! – прервал установившееся между ними молчание сеньор Метроне.

– Кругом обсосала, – согласился Педро.

Поселиться в харчевне была не их выдумка и оба они были настроены решительно против нее. Их пугало само пребывание их коней в конюшнях, в которых как смерть гулял сап, уже скосивший самого молодого и лучшего коня, и они старались отвести своих, даже подальше от ворот конюшенки, чтобы даже и духом от нее к ним не тянуло… поближе к дороге.

Общее их мнение было поскорее покинуть это недоброе злосчастное место, кое вызывало в них сейчас тревогу. И Метроне, и Педро таскали из конюшни сбруи своих коней с тем непоколебимым упорством, которое внушает страх.

Виттили так же подпав под общий настрой уехать, вынес свое седло, принявшись за взнуздание своей уцелевшей лошадки, которая теперь радовала его несказанно больше, чем прежде. В сущности в этот день он ничего не потерял, не как подумал в истерике что всё что пришло, так и ушло. Он вполне остался при своём и проигранные деньги всё равно бы от него ушли, эти бы сычи не дали бы спокойно их употребить. Занимаясь подпругами Виллили с усмешкой обратил внимание на растерянно стоявшего посреди двора унылого Альбертика с седлом под мышкой и свешивающейся от него оснасткой, лежащей на самой земле.